• С самого детства он очень любил рукоделие. С помощью спиц он вязал шарфики, кроил и шил родным сестрам разные наряды, шейные платки, самостоятельно ткал пояса.
• Кроме того, он был страстным почитателем и ценителем миниатюрных изданий. Точно установлено, что он, не понимая и не испытывая особой любви к точным наукам, переписал математическую энциклопедию только потому, что формат её издания был около десяти сантиметров в длину и семи в ширину.
• По характеру он был крайне робким и замкнутым. Как только на пороге показывался незнакомый человек, он сразу же исчезал. При этом очень любил друзей и близких. Непрестанно звал их в гости и угощал блюдами собственного приготовления – варениками и галушками.  
• Часто на письменном столе писателя лежали хлебные шарики. Он катал их во время работы, и уверял друзей в том, что они – настоящие помощники в решении невозможных задач.
• Буквально за месяц до кончины самого Гоголя умирает жена его близкого друга – Екатерина Михайловна Хомякова. Эту трагедию он, вполне здоровый, во цвете лет мужчина, принимает близко к сердцу и с того времени впадает в некое нервное расстройство, носившее характер религиозного помешательства. Он мало ест, много молится, то и дело попрекая себя в обжорстве. С каждым днем силы покидают его. Но происходит это не от болезни, и не от говенья – точный диагноз врачи так и не установили. Он сам был уверен в неотвратимости скорого конца. А что его заставило так думать – неизвестно.
• За несколько дней до смерти Гоголь видел со стороны своё бездыханное тело и слышал какие-то потусторонние голоса.
• Ночью с 11 по 12 февраля он приказал своему верному слуге Семену открыть задвижки на печи и принести портфель. Из него он достал связку тетрадей, положил их в камин и поджег. Так сгорел второй том поэмы «Мёртвые души» – главное произведение его жизни. На следующее утро он раскаялся в содеянном, и обвинял во всём лукавого, который заставил его совершить ужаснейшее «преступление».
• 21 февраля 1852 года Николай Васильевич Гоголь умер. Говорили, что не было на его лице ни терзания, ни муки, наоборот – оно выражало спокойствие и какое-то ясное понимание, недоступное для живых.

По материалам сети Интернет